Ершиный пруд

Иванова врывалась в редакцию как тайфун... Нет, как каучуковая бомба, которая все скачет и скачет и все сметает на своем пути. Ее всегда сопровождали какие-то компаньонки с судками вареной картошки, жареной курицей и соленьями-квашеньями. Все это предназначалось к водке, которой Иванова, зная нравы журналистской братии, приносила с собой в достаточном количестве.
Так Иванова, страстно желавшая паблисити, отмечала каждую публикацию о себе. Вероятно, Иванова, ушедшая с телеэкранов, испытывала голод по публичности. Она вечно носилась с идеями новых программ, но ее не брали.
Немного поддав, она сыпала остротами, пела народные песни зычным басом. Женщина Иванова была шикарная. Последний раз я видел ее в "Сударушке", с каким-то сильно моложе ее, юношей, которого она называла своим мужем. Было это году, пожалуй, в 1997-м.
Добрый, широкой души человек был.

Наблюдая с подачи salnikov_vova за дискуссией, по поводу уместности цитирования в искусстве, вспомнил, из децтва.
На чердаке нашего дома, на Павелецкой, была мастерская художника Володи. Художник Володя,, рослый, живой, говорливый, был официальным советским художником, членом Союза.
Мы жили прямо под Володей. Мой папа был не то, чтобы неофициальным, или каким-то оппозиционным художником. Просто он не имел с тогдашней художественной тусовкой практически никаких взаимоотношений. Ни с официальной, ни с неофициальной. Ему это и сейчас в общем-то, неинтересно. Наша квартира была и остается и мастерской, и выставочным залом, и жилищем одновременно.
К Володе ходили иностранцы, устраивались вечеринки, встречаясь, мы вежливо раскланивались. Мужик он был неплохой.
Однажды он нас залил, вскрыли мастерскую, и я тогда смог оценить всю роскошь художественного истеблишмента.
Мастерская была огромная, вся белая, но как-то никаких картин там особо замечено не было.
Однажды я попал в ЦДХ на какую-то годовую отчетную выставку СХ. Володя мне сказал, что там он будет выставлять свою работу, которую делал специально к выставке, и она даже просохнуть не успела. В большом зале, я увидел огромную картину (по-моему, даже триптих). На синем глухом фоне летали какие-то космонавты, развевались красные флаги, и какая-то еще советская шняга.
Главное, что меня поразило, что картина была даже не написана. Она была просто набита губкой по трафарету.
Для меня, мечтавшего поступить в художку, это было кэнсе. Стоило рвать жопу, учиться в худшколе, училище, в какой-нибудь Строгановке, вступать в Союз, выбивать мастерскую, чтобы на выходе выдать вот эту, простите за выражение, хуйню? Стоило ли готовить это на выставку?
И вот теперь. Одни милые люди на своей выставке разместили копии чужих картин, и положили их в тележки для супермаркетов. Кто-то из них заявил, что отказался от своего стиля. Кто-то намекает на продажность и маркетинговость современного искусства.
Мне как-то нелепа сама идея устраивать выставку по такому поводу.
Вы звери, господа! Вы сами построили этот супермаркет, сами туда ходите, сами наняли себе на голову менеджеров и хозяев, сами стоите за прилавками, и сами же рефлексируете по этому поводу.

И в этом нет ничего контемпорари. Есть какая-то маниакальная необходимость, так же как и член СХ СССР Володя, тащить любую убогость на выставку. Лишь бы быть актуальным. Не зря моя знакомая итальянская галеристка говорит, что в России нет ничего оригинального в сфере современного искусства. Что оригинального может выдать истеблишмент?

ЗЫ. А папа вот Володю всегда оправдывал.  Он у меня добрый. Ну, и конечно, художник великий.